†^'•'^†

О себе: Я вдруг словно прозрел и увидел мир во всем разнообразии цветов и форм. Помню, меня так захватила игра красок на пестрых пуговицах плаща Лестата, что я долго не мог оторвать от них глаз. Потом он вдруг рассмеялся, и мне показалось, что за один миг я излечился от многолетней глухоты. Барабанный ритм сердца по-прежнему звучал у меня в ушах, а теперь к нему присоединились раскаты метал-лического смеха, они слились в общий гул. Как будто одновременно звонят не-сколько колоколов. Но скоро я научился разделять звуки и старался слушать каж-дый в отдельности. Потом они снова перемешались, но я уже безошибочно отли-чал один от другого, эти мягкие, нарастающие звуки, прерывистые, но бесконеч-ные, слившиеся воедино, и такие разные. Перезвоны смеха. — Вампир счастливо улыбнулся. — Перезвон колоколов. ("Интервью с вампиром", Энн Райс)

"Ода Декадансу"
Тебе, тебе поём мы славу,
О призрачный великий Декаданс!
Мы тонем в горе, пьём твою отраву,
Под реквием танцуя как под вальс.

Да будет властно увяданье!
Да будет расцветать тоска,
Упадничество, отреченье и страданье
И дуло пистолета у виска!

С горящим цианидом пью вино.
Уйдя от всей земной чумы я обрету покой.
В душе надеюсь я, что нам дано
На небесах навеки месте быть с тобой...

"Ночной троллейбус"
Холодный и сонный троллейбус
Несётся вдоль тротуаров,
В ночи пролетая как ветер,
Уносит мгновения жизни...

И я, и мелькают тени,
Отражённые в тёмных глазах,
Лоджатся следами на губы,
Вьедаются в сжатое сердце.

Я вижу грустные лица:
Случайные пассажиры,
Я вас никогда не увижу,
Вы как дым в моей сумрачной жизни.

Так жизнь наша — лишь миг,
Пролетит-и никто не заметит-
Бледным немым отпечатком
В памяти незнакомца...

***
...и если уйдёшь ты, то я дух согрею,
В груди моей место-он в ней будет жить.
Носить тебя в сердце всю жизнь я сумею,
Ведь сердце моё за двоих будет бить...

***
И эти красные, как в венах твоих кровь, две розы
На мой алтарь у гроба положи.
Быть может им под силу выжать истинные слёзы
И оживить любовь моей хладеющей души.

Созрело. И неизбежно, как железо и магнит, с сладкой покорностью точному непреложному закону — я влился в неё. Не было розового талона, не было счёта, не было Единого Государства, не было меня. Были только нежно-острые, стиснутые зубы, были широко распахнутые мне золотые глаза — и через них я медленно входил внутрь, всё глубже. И тишина — только в углу — за тысячи миль — капают капли в умывальнике, и я — вселенная, и от капли до капли — эры, эпохи... ( "Мы", Е. Замятин)